Тут можно далеко забрести в размышлениях, что такое стиль и антистиль. Это тема другого разговора. Возьмем за аксиому утверждение, что присутствие стиля очевидно всем. Как и противоположная ситуация, в которой преобладает небрежность, неухоженность, нелепость и безвкусица.
Антистиль — это состояние души. Когда одни замораживаются с сезонным оттенком пудры и длиной брючины, другие ни о чем внешне направленном не задумываются. И, кажется, ненароком, но отмахиваются от любого намека на элегантность, уход за внешностью и индивидуальность. Даже если собственная природа не против красоты и индивидуальности. Человек решает «покорять» мир своим присутствием в образе — антистиль, антимода, «не обращайте на меня внимания — ни вам, ни мне этого не нужно».
Антистиль — собирательный образ. Чтобы его получить, человек что — то с собой должен не делать. О чем — то не думать, на что — то внимания не обращать. На что — то должен тратить время, которое другие отводят на уход за кожей, волосами или одеждой.
Антистиль — образ не спонтанный. В его основе — кропотливый отказ от здоровья кожи, красивых волосах, советов специалистов стиля и настойчивый побег от индивидуальности. Антистиль — это убеждение, что «стиль мне не к чему и не по карману, внимание окружающих меня не касается, внешность — это второстепенное качество. А я — прекрасный внутри».
Антистильный человек так и живет. Все, что составляет внешность — ему неинтересно. Актуальным для него является внутреннее содержание. Хотя, глядя на внешнюю запущенность, трудно себе представить порядок и продуманность внутри. Человек — это единое целое. Отказавшись от одного, человек постепенно отпускает и другое. Как правило. Бывают яркие исключения. Все помнят современника — математика, доказавшего сложнейшую формулу. Внешне он похож на отшельника. Нобелевская премия его не заинтересовала, потому что вся жизнь сосредоточена на мыслительной деятельности. Но это пример гения. У них все по другому. Их стиль предполагает наличие внешнего безумия.
Стиль — это всегда отдача вовне, дело добровольное. Его искусственно навязать нельзя. Над антистилем человеку не нужно работать, и уж, тем более, что — то кому — то отдавать.
Собственный антистиль складывается, как складывается. Антистиль имеет свои права и правит потихоньку, раздвигая локтями хрупкие границы стиля.
Антистиль появился сразу вместе со стилем. Может быть, сначала появились антистильные люди, а затем их противники. Стильные люди бросили вызов, создавая стильные тенденции. В любом случае, антистиль имеет место быть и списывать из истории его нельзя. Он — удобный и незатейливый. Расчет у него понятный — примелькаться, стать привычкой и вытеснить стиль из повседневности. Загнать куда — нибудь на фешен вики, чтобы стиль оттуда не высовывался. Зачем он, стиль, нужен?! И тогда?! И тогда в бегущем метро все чаще будут встречаться антистильные отрешенные застывшие во времени существа. На их головах все чаще будут встречаться неживые волосы, примятые бесформенными беретами. Катышки свалявшейся шерсти на головных уборах говорят не только об ответственном хранении берета на антресолях, но и об особенном к нему отношении. Где-то валялся весь год, пусть теперь поваляется на голове, погреет уши. Ничего, что страшненько и я похож на ветошь с антресолей. Главное — тепло.
Антистильный человек облачен в болоневые одежды, простеганные не по форме собственного тела, а по ходу залегания в них перьев. Прошитые квадраты сделаны для того, чтобы одежда не теряла перья. Берет, ячейки для перьев, хмурое настроение — это частые детали зимнего антистиля. У других сезонов свои детали. Хмурость и отрешенность — всесезонны.
Следующая деталь антистиля — разбитая и бесцветная обувь. Аналог копыт для битья по земле и нахождения в грязи. Понятно, что на грязных дорогах и обувь должна быть практичной. Но почему предполагая грязь, не дать шанс чистой дороге? Вдруг удастся встретить и ее?! Еще обязательный атрибут антистиля — это отрешенная суетливая угрюмость. Человек антистильный живет в двух ипостасях: он или деловито суетится, или мрачно замирает, глядя в одну точку. Отрешенность свойственна во всех случаях, потому что, как сказано выше, внешний мир антистильному человеку не интересен.
Бывает, что какой — то зевака замечает представителя антистиля. Потому что зевака миру открыт. Окружающие ему не безразличны. И тут дотошный зевака замечает, что странный берет наехал на лицо. А лицо под беретом светлое и улыбчивое. На нем есть живые глаза, которые светятся даже из — под нелепого берета. А из — под «перьехранилища» торчат стройные ноги. Даже сапоги — вездеходы не сумели их изуродовать. Антистиль к человеку совсем не клеится. Он человеку совсем не подходит. Похоже, что человек даже стесняется своего кричащего антистиля. Очень — очень на это похоже. И тогда происходит замечательная метаморфоза. Взгляд зеваки становится последней каплей. Неожиданно для себя, поймав взгляд зеваки, носитель антистиля словно обжигается. Ему становится неловко и за берет, и за вездеходы, и за угрюмую отрешенность. Человек и сам давно понимал, что хочется выглядеть привлекательно. Становится перед собой очень неудобно и отчетливо ясно: нет такого стиля, который прячет человека. Нет таких стилистов, которые рекомендуют потеряться в толпе. Нет таких образов, из которых не выйти нельзя. И, потихонечку, шаг за шагом, в человеке появляется индивидуальность. В движениях плавность, в глазах блеск, а в облике — стиль. Пусть пока неуверенный, неуклюжий и странный, но уже любопытный, мобильный и индивидуальный собственный стиль.
Что здесь остается делать антистилю? Ему ничего не останется, как раствориться. Теряя поклонников, он станет кричащей безвкусицей, дурным тоном и крайним средством заявить, что сегодня человек не в себе. Антистиль — это временно и неопасно. Скоро стиль вернется и сольется с одним большим стильным миром! Стильный мир присутствует всегда, даже если иногда скромно помалкивает.
